В феврале прошлого года компания Botswana Diamonds заключила опционный договор на увеличение доли с Vutomi Mining and Razorbill Properties, частной компанией по разведке и разработке алмазов в Южной Африке.
Она согласилась выплатить Vutomi в общей сложности 942 000 фунтов стерлингов деньгами, из которых 581 000 фунтов стерлингов будут использованы для финансирования геологоразведочных работ.
Кроме того, компания выпустила 100 млн обыкновенных акций по 0,25 пенса каждая для акционеров Vutomi, после чего компания будет владеть 72 процентами Vutomi.
Флагманский проект Фришгеваагт (Frischgewaagt) находится в провинции Лимпопо, в 300 км к северу от Йоханнесбурга, в непосредственной близости от рудника Марсфонтейн (Marsfontein), который ранее эксплуатировался компанией De Beers.
На данном проекте недавно было добыто 223 микроалмаза из 160 кг кимберлитового керна.
Как сообщила Botswana Diamonds, по результатам пробы кимберлитового керна выведенное оценочное содержание алмазов составило от 20 до 270 каратов на сто тонн руды при нижнем значении не принимаемых во внимание камней в 0,6 мм, причем самым крупным камнем был белый прозрачный кристалл алмаза, подпадающий под размер сита -1,18 + 0,85 мм.
Председатель компании Джон Тилинг (John Teeling) сказал корреспонденту Rough & Polished Мэтью Ньяунгуа на полях конференции «Ресурсный сектор Ботсваны» (Botswana Resource Sector Conference) в Габороне, что, возможно, что они могут рассмотреть вопрос о начале некоторого производства к концу следующего года или в начале 2019 года, поскольку они взвешивают возможность использования обогатительных установок других компаний, а не своих, что значительно снизило бы капитальные затраты.
Тилинг подчеркнул, что производство возможно только в том случае, если они будут следовать удешевленному режиму работ, и добавил, что проект не будет «огромным», но добытые алмазы будут «хорошего качества».
Он также прокомментировал отношения Botswana Diamonds, поддерживаемые в течение трех с половиной лет с компанией АЛРОСА, ее партнером по совместному предприятию, а также последствия ликвидации партнера в проекте Maibwe, в котором участвует компания BCL.
Ботсвана Diamonds привлекла 525 000 фунтов стерлингов в марте прошлого года для своих программ разведки и бурения. Можете ли вы подтвердить, что в этом году вы полностью профинансируете свои разведочные и буровые проекты?
Нет, не профинансируем, поскольку 525 000 фунтов стерлингов помогут нам прожить первую половину года, и в настоящее время мы размещаем акции еще на 700 000 фунтов стерлингов, потому что наш бюджет немного увеличился, и мы ожидаем, что это размещение завершится в конце июня. В конце 2016 года мы намеревались собрать 1 миллион фунтов стерлингов, которые обеспечили бы нам финансирование в течение года, но сбор средств в Великобритании был плохо организован. В таких ситуациях ... цены на акции имеют тенденцию к падению ... в связи с чем появляется возможность покупать акции дешевле, что и произошло. В декабре, когда мы начали сбор средств, они строили 1,90 пенса, а затем очень быстро упали примерно до 1,10 пенса, что было ужасно. Таким образом, мы получили достаточно, чтобы продержаться в течение шести месяцев, и мы полагаем, что некоторые из проведенных нами работ показали потенциал, который, по нашему мнению, они имеют, поэтому сейчас мы будем проводить новый сбор средств. Я думаю, что это размещение акций будет достаточно благоприятным...
Как вы потратили средства, собранные в марте?
Деньги, собранные в марте, пошли на три осваиваемых нами проекта. Во-первых, мы пробурили около 40 скважин, и это скважины с обратной циркуляцией на проекте Вутоми (Vutomi) в Южной Африке. Во-вторых, мы финансировали совместное предприятие с АЛРОСА, и это, наверное, составило около 300 000 долларов США или 220 000 фунтов стерлингов. Они завершили работу первой половины года и, как и прежде, говорят мне о том, что некоторые районы хороши. В-третьих, мы пробурили три скважины с обратной циркуляцией в Центральном калахарском заповеднике диких животных (Central Kalahari Game Reserve, CKGR), и результаты скоро будут получены. Вот, собственно, куда ушли деньги, выделенные на первое полугодие.
А помимо этих трех проектов, на которые, как вы сказали, были направлены средства, есть ли у вас в данный момент какие-либо другие проекты на рассмотрении?
У нас есть несколько, но сейчас я очень неохотно беру на себя больше проектов, потому что у нас, похоже, очень хороший краткосрочный потенциал в двух из трех.
Каких?
Месторождение Вутоми (Vutomi) в Южной Африке - это дайка, поэтому оно не огромно и простирается от рудника Марсфонтейн, являвшегося для De Beers весьма успешной маленькой шахтой, которую открыл, которой руководил и которую закрыл наш управляющий директор Джеймс Кэмпбелл (James Campbell), когда он был сотрудником De Beers. Мы будем искать что-то подобное... Окупаемость [25 миллионов долларов, которые были потрачены De Beers на Марсфонтейн), составила четыре дня, вы можете в это поверить? Это было необычно, но работа, которая выполняется сейчас, а я там был [недавно], включает в себя проведение более тщательной геофизики (чтобы подробнее очертить кимберлит). Мы ищем места, где выходы жилы (дайки) могут расширяться, и если найдем, то начать их разработку можно будет очень быстро - возможно, в следующем году. Мы также рассматриваем возможность использования обогатительных установок других компаний, а не наших собственных, и тогда мы организуем доставку туда руды. Если это получится, то капзатраты могут быть довольно маленькими. Вы первый, кому я говорю, что, возможно, к концу следующего года, а может быть, в 2019 году, мы cможем рассмотреть вопрос о начале какого-то производства. Если мы будем следовать этой конкретной модели с низкой стоимостью ... это будет иметь смысл, поскольку от вас потребуется несколько миллионов, а не средства на огромный проект. Он будет небольшим, но с алмазами хорошего качества, которые мы видели по предыдущей работе, да и содержание алмазов в породе будет отличным. Так что это может стать источником зарабатывания денег. Второй проект – это совместное предприятие Maibwe в Ботсване, и он в значительной степени будет зависеть от результатов бурения, которые должны быть получены сейчас, и от следующего этапа бурения еще 40 скважин, что произойдет в период до сентября или октября. Затем мы могли бы произвести оценку – она не будет пригодной для обращения в банк, но мы будем иметь оценку ресурсов, надеясь начать с 800 000 каратов, что довольно мало, но мы могли бы с этим работать.
Можете ли вы пролить свет на текущее состояние вашей работы в Центральном калахарском заповеднике диких животных?
Я [недавно] провел некоторое время здесь (в Габороне) с нашими партнерами по совместному предприятию из компании АЛРОСА, которые за последние три с половиной года влюбились в Ботсвану. Их первоначальный интерес был только в районе Орапа (Orapa), поэтому в марте мы получили там новые лицензии. Теперь они перешли в Центральный калахарский заповедник диких животных, и им это очень нравится. У них есть годовой бюджет, а крупным транснациональным корпорациям трудно менять свои годовые бюджеты, поэтому можно быть уверенным, что в последнем полугодии этого года будет происходить то, что было согласовано на этот период в прошлом году и они выполнят это, поскольку им трудно изменить бюджет. Вместе с тем они видят возможности получения большего количества лицензий в районе Жваненг (Jwaneng). Мои люди согласны с этим ... поэтому мы предполагаем, что в 2018 году может произойти увеличение бюджета на разведку, но это для ранней стадии разведки. Мы также хотели бы провести бурение там, где они сейчас ведут свои работы. У нас есть две конкретные лицензии (PL234 и PL235), и на обоих этих участках есть цели и аномалии. Их нужно оптимизировать, и есть хорошие шансы, что мы проведем там бурение в последней половине 2017 года, хотя, учитывая бюджет и то, как там ведутся работы, это может быть первая половина 2018 года. Мы на это нацелены, и именно в этом мы с компанией АЛРОСА.
Говоря об АЛРОСА, я помню, что, когда Вы впервые рассказали мне о своем совместном предприятии с этой компанией, вы высоко отзывались об АЛРОСА. Вы все так же смотрите на нее, проработав вместе три с половиной года?
Через три с половиной года я хотел бы сообщить о прогрессе. Я все еще восхищаюсь тем, что они делают, и они очень, очень техничны и очень структурированы, а также организованы в том, что они делают. По не ясным для меня причинам они пришли сюда, заявив, что собираются найти алмазоносные кимберлиты. Пока они не нашли, хотя мне хотелось бы сказать что-то другое. Они обнаружили аномалии, и в прошлом году мы пробурили три скважины на особенно перспективном участке и четыре скважины на другом участке. Так что на двух наших лицензионных участках мы пробурили 7 скважин, и ни в одной из них не нашли даже кимберлитов... и это вызывало беспокойство. Технология, которую они применяют, необычна из-за скорости, с которой они работают. Они привозят на участки бригады с мобильными лабораториями, поэтому можно проводить анализ образцов грунта в течение 36 часов, а не двух месяцев, чтобы узнать, куда двигаться дальше. Одна из трудностей заключается в том, что лицензионные участки проходятся очень быстро, и, если там ничего не находят, они двигаются дальше. Это хорошо? Нет! Кроме того, эти электромагнитные исследования, которые ими проводятся, они, как правило, запускают через компьютерную программу, которую привозят с собой, поэтому они могут фактически мгновенно увидеть структуры, которые, по их мнению, там присутствуют, что инновационно... Мы, конечно, надеемся, что данная программа будет продвигаться вперед [учитывая миллионы долларов наших денег, которые мы потратили]. Мы очень довольны ими в качестве наших партнеров, и они очень хороши. Они делают именно то, что говорят, и не приблизительно, а точно.
Говоря о вашем совместном предприятии с АЛРОСА, вы предполагаете изменение доли акций, если вы найдете что-то экономичное?
Если позволите, я расширю ваш вопрос. Я думаю, что АЛРОСА смотрит в сторону расширения своей деятельности в международном плане, поскольку теперь это крупнейшая алмазная компания. Они сказали нам, что их собственное производство в Сибири может начать снижаться примерно через пять лет. У них есть открытое большое месторождение в Анголе под названием Луаше (Luaxe), действительно большое, запасы которого составляют 650 миллионов каратов и на котором планируется добывать по 10 миллионов каратов в год. Им нравится Африка, а занимаясь геологоразведкой в Африке, вы не можете не быть в Ботсване. Они очень хороши и привержены строгому соблюдению законов. Я думаю, что они, возможно, захотят расширить свои собственные интересы в Ботсване, приобретя либо другие предприятия, либо другие проекты. Будет интересно посмотреть, что там происходит, потому что в настоящее время у нас есть юридическое соглашение, по которому мы должны показывать друг другу, чем мы располагаем, и мы не будем вмешиваться. Я не удивлюсь, если увижу, что АЛРОСА расширит свою причастность к алмазам Ботсваны. У них очень молодой президент, очень молодой человек, который, по-видимому, весьма проафрикански настроен.
Так что в целом Вы оптимистично относитесь к поиску экономически выгодных месторождений в Ботсване?
Конечно, да, я не сомневаюсь в этом. Я не передумал. В Ботсване есть другие месторождения алмазов, это определенно. Будут ли они большими? Возможно. Будут ли они более трудными для поиска? Возможно, их будет более трудно найти, чем прежние, и поэтому мы хотим проведения этих электромагнитных исследований... Если обе наши команды все еще будут здесь по прошествии ряда лет, мы сможем, наверное, сказать: «Посмотрите, ведь это было открыто». Во многих других местах не происходит ничего необычного - люди возвращаются на старые участки, ищут то, что еще не было найдено, и это возможность. За исключением месторождения Карове (Karowe), открытого в 2004 году, никаких новых свежих открытий не было, потому что разведка алмазов трудна.
Я знаю, что Вам нравится заниматься разведкой алмазов, и как только Вы находите что-то экономически выгодное, Вы это продаете. Когда-то Вы сказали мне, что можете подумать о том, чтобы сохранить какой-нибудь рудник для производственных целей.
Представьте, если бы мне удалось удержать Карове... Вы бы провели это интервью в Мантикао (Manticao) на моей яхте, а не здесь, и это была бы большая яхта. Так что, по идее, да, хорошо бы это сделать, но здесь трудность может быть в том, что … когда вы находите что-то хорошее, обычно вы боретесь за деньги. Те, кто занимается геологоразведкой, идут через долину долгов. Как только вы откроете месторождение, ваши акции взлетят в цене, а затем вы можете потратить до восьми или девяти лет на то, чтобы утвердить и построить этот проект, и в это время вы очень уязвимы. Мы обычно работаем как публичная компания, а она подвержена тому, что ее может забрать кто-то другой, кто приходит и делает хорошее предложение, что как раз и произошло с компанией African Diamonds. На данный момент у Botswana Diamonds достаточно сильная позиция, потому что 50 процентов акций принадлежат нашей небольшой группе. Это и слабость, и сила, так как означает, что мы должны вкладывать деньги сами, но да, сохранить за собой месторождение для производства хотелось бы, и цель состоит в том, чтобы, во-первых, найти коммерческое месторождение алмазов, а во-вторых, понять, сможем ли мы его контролировать. Удержать его для себя было бы трудно, очень трудно.
У вас есть интерес в районе Гопе (Gope), которым вы владеете в рамках совместного предприятия с Brightstone, частной южноафриканской компанией, через долю в ботсванской компании под названием Siseko. Можете ли вы дать обновленную информацию о работе, проводимой в районе Гопе?
В Ботсване это шаг вперед и шаг несколько отличный. Это были лицензии, полученные компанией из местных жителей под названием Future Minerals. Они договорились с южноафриканской компанией Siseko [попытаться найти алмазы], и мы, в свою очередь, потратили 1 миллион долларов на предварительную работу, после чего в дело вошла компания BCL и создала с нами совместное предприятие. В итоге BCL, потратив BWP10 млн, получила пакет акций в размере 51%, местная компания Future - 20 процентов и Siseko, в которой у нас есть 51 процент, получила 29 процентов, так что у нас в чистом виде 15 процентов. BCL испытывала трудности с момента входа в этот проект. Они пробурили скважины и получили очень хорошие результаты, и эти результаты не были обнародованы. Затем BCL стала испытывать трудности по другим вопросам, не имеющим отношения к алмазам. В результате они сейчас ликвидируются и не могут работать, и я не знаю, что фактически произойдет с СП под названием Maibwe. Оно должно быть распущено, поэтому акции, вероятно, вернутся в Siseko и Future. С разрешения всех сторон мы по собственной инициативе пробурили три скважины просто для проверки результатов [работы, выполненной BCL]. Она не была плохо выполнена, просто все было сделано по-другому, но мы не могли полагаться на эти результаты (отсюда и проверка). В настоящий момент, когда мы с вами здесь говорим, данные анализируются, и они скоро появятся. Все, что я могу Вам сказать, так это то, что, возможно, это алмазы, а может быть, и нет. Мы всегда знали, что здесь находятся кимберлиты, но они могут быть пустыми. Мы действительно находимся на очень ранней стадии и надеемся, что сможем договориться с ликвидатором. Это касается как Siseko и Future, так и Botswana Diamonds, потому что мы - миноритарии в этой конкретной ситуации. Я не сторонник того, что происходит в истории с ликвидатором для BCL, и я уверен, что и другие люди тоже, поэтому процесс задержали. Это захватывающий проект, это область, где могут быть алмазы – там, где их раньше не было.
Вы когда-то флиртовали с Зимбабве, если можно так выразиться. Не подумываете вернуться туда в будущем?
Я отправился в Зимбабве в 1986 году с компанией African Gold, потому что Зимбабве является одной из самых перспективных стран. Мы также предположили, что там произойдет смена режима. Неловко говорить о том, что мы тогда думали, что президент не может так долго жить. Я уехал оттуда в 2011 году, 25 лет спустя, и этот человек выглядит здоровым как никогда, если еще не здоровее. Да, это очень перспективная страна, у нее есть свои проблемы, серьезные проблемы. У нас было три или четыре небольших предприятия по золоту. Я думаю, что эта страна все еще перспективна для золота и платины. Я хотел бы получить хорошую возможность взглянуть на алмазы Маранге ... но это займет некоторое время, прежде чем это произойдет, и, конечно, если бы можно было быть уверенным в получении какого-либо серьезного мнения, да, я бы вернулся в Зимбабве.
Что вы будете искать в Маранге?
Мы отправились в Маранге в качестве Botswana Diamonds в 2009 году, и мы подали заявку на участок, но тогда все стало очень быстро рассыпаться, а сейчас положение стало более нормальным. Это уплотненное аллювиальное месторождение, твердая аллювиальная порода, что по терминологии почти противоречиво, поэтому, когда вы проходите через первый метр или два метра камней очень высокого качества, вы добираетесь до очень твердой породы, и ее нужно снова оценивать, но я думаю, что в плане алмазов там есть еще какие-то возможности. Мы проследили их до реки Саве (Save), которой они были вымыты из Зимбабве в Мозамбик. Нас в большей степени остановил недостаток финансов, чем что-либо еще. Определенно, в Зимбабве есть возможности всякого рода, а не только в отношении алмазов. Геология не изменится, изменится политика, и я надеюсь, что буду достаточно здоров и в состоянии туда вернуться.
Мэтью Няунгуа, шеф-редактор Африканского бюро Rough&Polished
