Украшения и драгоценные сувениры ювелирного бренда “MOISEIKIN” находятся в музеях и частных коллекциях мировых селебрити, представителей политической и культурной элиты – от Си Цзиньпина до британских Виндзоров, от Ангелы Меркель до Пако Рабана, Катрин Денёв и Джан Зии, правящих династий Ближнего Востока.
Виктор Моисейкин - основатель ювелирного дома Moiseikin , автор нескольких запатентованных технологий, в том числе получившей мировую известность уникальной «русской закрепки» (Waltzing brilliance), обладатель многих дизайнерских наград – рассказал Rough&Polished о влиянии Фаберже, сотрудничестве с аукционными домами, о новых коллекциях и о роли творческого вдохновения.
Откуда такая фамилия Моисейкин, да ещё на Урале?
Мои предки с фамилией Моисейкин, на самом деле, из Подмосковья, из деревни Кукарино.
Откуда этот художественный дар, увлечение камнями, склонность к работе с драгоценными материалами?
Дары, конечно, все от Бога.
Отец был горным инженером, рисовал и писал стихи в молодости. Дед мой делал мебель и тоже хорошо рисовал. Они очень творческие люди.
Я вырос на Урале, а живя там, невозможно не любить камни - не собирать их и не любоваться. Так что все это тянется с детства и первой коллекции камней.
Наследие Фаберже - как проявляется его влияние на ваши работы?
Фаберже для меня - это, прежде всего, мастерство исполнения, ювелирность, многодельность. Высший пилотаж ремесленного мастерства. Этим я вдохновлялся, наверное, первые 10-15 лет. Было желание всё время что-то добавить, ещё какой-то смысл - увлекался и перегружал работы.
Но пройдя дальше по пути мастерства, начинается обратный процесс: хочется убрать все лишнее. Особенно после частых поездок в Японию и увлечения японской поэзией, не без влияния моего любимого авангарда, пришло желание найти простоту, сохранив эмоциональность.
У нас недавно в Бангкоке выставка проходила, посвященная 30-летию компании, под названием «From Craftsmanship to Art» («От мастерства к искусству»). В последнее время появилось стремление, как у мастеров авангарда, найти сердцевину, то ядро, которое является душою работы, камня. Упростить форму, уменьшить количество цветов, - но, как в японской поэзии хокку, сохранить высокий эмоциональный накал. Масса эмоций - и недосказанность, - чтобы оставалось место для смотрящего, чтобы он мог увидеть в этом себя. Так у нас появилось новое направление: «музыка цвета».
А ещё я перед каждой работой пишу стихи, чтобы поймать смысл вещи и сформулировать сильную эмоцию. Такой критерий: если не получается, значит, это, возможно, надуманная вещь, не вызвавшая у тебя сильные вибрации. А если вибрация появилась, люди, увидев работу, могут вступить с ней в резонанс, почувствовать её.
У нас есть коллекция «Гармония воды», и там одно украшение - это бирманские рубины и несколько бриллиантов. Как будто первый луч солнца рассекает воду, - и люди говорят: О, рассвет над морем. И так приятно, что понимают без слов.
Вы сотрудничаете с аукционными домами - такими, как Sotheby’s, Poly и другие. Расскажете, как это происходит?
Мне интересно общаться с людьми работающими в аукционных домах - разговаривать, слышать их мнение относительно того, что они выбрали и почему. Эти встречи, их комментарии и критика - все это ценно.
В один аукционный дом, где имеются каталоги за 20-30 лет, я напросился прийти, просто чтобы посмотреть их и полистать - это просто сокровищница мысли, такое разнообразие идей. Ты не будешь копировать это, просто хочется увидеть новые подходы, находки. Смотришь каталоги - и становятся понятны критерии отбора, оттачивается вкус.
У аукционных экспертов не бывает коммерческого перекоса в восприятии предметов?
Они безусловно знают и чувствуют свою аудиторию, они подстраиваются под нее, но речь идет не о коммерческих работах, которые можно приобрести в магазинах.
И это такой момент истины - когда ты можешь посмотреть на себя глазами эксперта. Люди работают в этой сфере по 30 лет, и такой уровень насмотренности впечатляет.
На аукционах люди ждут что-то новое, хотя бы и с целью инвестиций. Приобретая новое, коллекционеры иногда хранят драгоценности в сейфах, а красивые арт-объекты часто выставляют в витринах. Покупатели на аукционах собирают фамильные ценности - это красивый капитал, который можно передать в наследство.
Однажды в Японии на выставку пришла женщина и купила мою флоральную миниатюру-трансформер «Глициния», который разбирается на отдельные украшения. Она сказала, что желает «что-то оставить после себя»: «Дети могут продать дом, потратить деньги - но эту вещь, купленную у русского дизайнера, они сохранят как память обо мне».
Она поставила в витрину работу, рядом мою фотографию и прислала мне снимок. Для нее было важно оставить что-то красивое, как послание потомкам, чтобы они знали, как она видела и понимала красоту.
Да, работать с аукционными домами интересно, хотя это, с одной стороны, коммерческие предприятия, а с другой, покупатели на аукционах, в основном, люди, ценящие искусство и красоту, и у них другая мотивация в потреблении.
Нынешние санкции не коснулись ювелирной отрасли?
Коснулись, но не до конца. Искусство все же должно оставаться вне политики и, на мой взгляд, остается подлинной скрепой в земной цивилизации. Умение вместе любоваться чем-то - цветами, небом, птицами - это по сути то, что делает нас людьми, что пробуждает в нас человечность. Искусство, воспевающее красоту, - это гимн творению, и благодарность. И при таком отношении в мире будет больше красоты и меньше войн.
То есть «красотой мир спасется»?
Красота, как говорится, в глазах смотрящего.
Недавно в Шанхае я был на презентации Синди Чао (Cindy Chao) The Art Jewel. Думаю, что сейчас центр роста, развития, пассионарности переместился на Восток. Из Европы - в Азию. Там любят красоту, камни, там много всего происходит, в том числе, много выставок. Мало где увидишь столько многообразия, такое множество камней, можно всегда любоваться красотой природы - там вечное лето. И там есть драйв. Когда смотришь на идеи других, это пробуждает и твои идеи, - там все кипит и бурлит: природа, люди, экономика - всё. Жизнь коротка, и хочется успеть все увидеть и высказать.
Стихи, которые я пишу, в том числе, помогают мне не только выразить себя, но и увидеть картинку, сформулировать идею - тогда и произведение сложится более цельно и с кем-то обязательно срезонирует.
«Время течёт рекой,
Бурной и часто быстрой,
Ищём ли мы покой?
Нашей ли жизни смыслы?
Не унесём с собой,
Ни золото, ни бриллианты,
Лишь свет драгоценных мгновений
И плоды от наших талантов»…
Количество идей в течение дня такое, что окружающие расстраиваются: Что, опять? Многим хочется стабильности, а мне - развития, каких-то открытий, в том числе, и в себе. Мир вокруг прекрасный, и в жизни столько всего неизведанного, и хочется все это воплотить.
Ваши патенты на изобретения свидетельствуют о практическом, техническом и инженерном складе ума. Как это уживается с поэзией?
Мне повезло, что я учился на механико-машиностроительном факультете, чертил зубчатые передачи… Все это помогает.
Многие художники хотели оживить материал. И для меня очень важно, чтобы в любой работе была жизнь. Как сделать, чтобы в украшении из твёрдого материала было ощущение жизни, её движение, чтобы оно переливалось красками?
Почему происходят открытия, создаются новые технологии, получаются патенты, чтобы их защитить? Есть какая-то интересная идея, которую ты хочешь максимально выразить.
Можно сделать что-то классическое: нарисовать форму, сделать что-то спокойное. Но если хочешь создать коллекцию, связанную с космосом, то ищешь другую форму - что-то неземное. Технические идеи нужны не сами по себе, а чтобы реализовать новый замысел. Так взялась «русская закрепка», чтобы передать движение цветка, жизнь, игру света… ещё я люблю оптические иллюзии - чтобы камень отражался в камне, чтобы было движение цвета, сочетание цветов, их влияние друг на друга, ощущение, как свет движешься к тебе или от тебя - то, что Кандинский любил и исследовал…
В моем новом направлении - GemsCouture - мне хочется максимально, при простой форме передать красоту цветного камня, подчеркнуть насыщенность и игру цвета. С помощью комбинации цветов, иногда контрастных (но очень аккуратно), часто в виде подклада - еще более усилить красоту, скажем красного рубина или василькового сапфира. У каждого камня есть свой цвет, своя форма. Если форма кушон, то он уже не такой мягкий, с углами. Меня сейчас вдохновляет передача настроения, я пытаюсь под все камни сделать фасоны, в какой-то идее, концепции, - «Цветок лотоса» или «Цветной бал», или образ звезды, сияющей в ночном небе. Под цвет и форму подобрать образ для каждого камня.
В этом году мы закончили коллекцию «Вальсирующая с ветром Сакура». Есть шесть работ, но будет больше - хочется её продолжить. В последнее свое посещение Японии я попал в период цветения сакуры - там насчитывается более 200 её видов: есть ночная сакура, есть зеленая…
Для японцев важна не просто красота: с одной стороны, это любование, с другой - прощание: радость и грусть соседствуют и помогают лучше прочувствовать красоту мгновения. Оно может вобрать всю жизнь. И цветение сакуры каждый раз воспринимается по-разному: завершение его отличается от начала. Вот сакура у воды, её лепестки покрыли всю поверхность воды, лежат на ней и отражаются в ней, и непонятно, где они живые, а где их отражение.
Это ощущение встречи и одновременно прощания меня так вдохновило: сакура только начинала цвести, и я в линии для молодых девушек отказался от бриллиантов, оставил только цвет бутонов, чтобы не перебивать его блеском.
А другая сакура, уже распустившаяся, большая, - и размер украшения более крупный, - цвет её более насыщенный и яркий, уже для женщин.
Контрасты вообще дают максимальные эмоции, как передать встречу и прощание, чтобы осталось ощущение радостной грусти?
Повезло и в том, что мы работаем с "нетленными", почти вечными материалами. Историю земной цивилизации можно увидеть через украшения: они сохраняются столетиями и могут многое рассказать о людях, которые их создали и носили.
Это ответственно. В японских садах можно видеть, как дизайнер задумывал их не только в пространстве, но и во времени: дерево, которое выросло за 10 лет, встроилось в пейзаж. Хочется, чтобы украшения тоже оставались во времени. Иногда я наношу на золото старение, чтобы оно выглядело таким, каким может стать через несколько лет. Это ощущение винтажности было в моей коллекции Vincent: как будто украшениям уже 20 лет - с приглушенным цветом золота, с эффектом патины, с японским ваби-саби, простотой старины, с историей прошедшей жизни. Главное, чтобы украшения несли и вызывали эмоции, чтобы они не были продуктами индустрии. Многое верно во мнении, что запад все превращает в бизнес, а восток - в искусство. В целом, Азия ближе к природе, к корням.
Вся эта роскошь- драгоценности, белый тигр, жар-птица, цветение сакуры... Тем не менее, мы живем на грешной земле, где происходят войны, катастрофы, бедность… Как удается отстраняться? Не возникает желание отразить что-то более земное?
Я часто думаю о том, что нас учат сопереживать кому-то, чувствовать эмпатию, но не учат вместе любоваться цветами и закатами, радоваться чьему-то счастью - большинство этого не умеет.
Я не помню, кто это сказал: «Если смотреть на звезды, ты их, конечно, не достанешь, но будешь видеть меньше грязи на земле». Грязь замечаешь всегда, стоит опустить голову. Она и так выливается на нас огромным потоком - достаточно включить телевизор.
Это отражают многие работы современных дизайнеров.
Я люблю смотреть на цветы и звезды. Я просто хочу видеть и создавать красоту - для меня важно ощущение гармонии, чтобы в душе пробуждалась радость. Не обязательно покупать вещи, но хочется, чтобы увидев нашу «Вальсирующую с ветром сакуру», появилось желание узнать и прочитать об этом больше, пойти на природу или в Ботанический сад, чтобы любоваться цветами, обрести гармонию с природой.
Галина Семенова для Rough&Polished
