Открытие алмазов в Маранге в 2006 году заставило Зимбабве искать возможности для извлечения максимальной выгоды из своих драгоценных камней.
Количество огранщиков алмазов подскочило вверх в ответ на призыв Хараре использовать свое алмазное сырье в программе бенефикации.
Однако имидж сектора был запятнан в 2010 году, когда выяснилось, что некоторые "производители" бриллиантов занимались контрабандой алмазного сырья из страны вместо того, чтобы использовать его в программе бенефикации.
Таким образом, основное внимание уделялось получению (тайно или нет) быстрых денег от аукционных продаж алмазов, что лишало страну потенциального источника занятости для многих людей.
Зимбабве, по словам президента Роберта Мугабе, огранила лишь 0,1 процента из 8,5 млн каратов алмазов, добытых в 2011 году.
Производители алмазного сырья были вынуждены выделять 10 процентов от объема своего годового производства алмазов местным огранщикам.
Уязвленные такой реальностью, представители поколения местных предпринимателей собрались в прошлом году, чтобы создать Ассоциацию алмазной бенефикации Зимбабве (Diamond Beneficiation Association of Zimbabwe), которая будет заниматься лоббированием в правительстве с тем, чтобы оно разработало политику, направленную на укрепление сектора.
Эту ассоциацию возглавляет Ричард Мвудуду (Richard Mvududu), который недавно побеседовал с нашим шеф-редактором Африканского бюро Мэтью Няунгуа.
Он рассказал о проблемах, стоящих перед молодым сектором, о его устремлениях, а также затронул и другие вопросы.
В каком состоянии находится программа алмазной бенефикации в Зимбабве?
Алмазная бенефикация в Зимбабве все еще находится в зачаточном состоянии. Есть несколько компаний, которые были зарегистрированы и получили лицензии на огранку алмазов.
Проблемы, с которыми сталкиваются эти компании, а также и другие, которые уже приобрели ограночное оборудование, связаны с лицензионными сборами. Они слишком высоки, причем настолько, что на деле сказываются на себестоимости продукции за карат. Производственные затраты составляют $ 100 за карат.
Это делает нашу продукцию неконкурентоспособной, если сравнивать с международными рынками, такими как Китай, где она составляет около $ 15 за карат. В Индии производственная себестоимость равна $ 8 - $ 10 за карат.
Так что одно это уже делает нашу продукцию, как и ее экспорт, намного дороже.
Насколько я понимаю, сборы выросли в последнее время, это так?
Наш лицензионный сбор составлял $ 20 000 в год, но он дошел до $ 100 000 в год. Мы, правда, прилагаем усилия, взаимодействуя с министерством горнодобывающей промышленности. Мы составили документ с изложением нашей позиции о том, что, как мы полагаем, что должно быть сделано, и это действительно находится в соответствии с региональными тенденциями.
Каково было ваше предложение?
Наше предложение сводилось к тому, что мы должны делать то, что делают Ботсвана и Южная Африка. В Ботсване с вас взимают 100 ботсванских пул в год в течение 10 лет, что составляет 1 000 ботсванских пул, это чуть более $ 100. Это приемлемо. Если вы посмотрите на Южную Африку, там сборы не выходят за пределы 5 000 рандов (чуть больше $ 500) на срок до пяти лет.
Срок кредитования также является здесь проблемой, это всего лишь год. Это проблема в том смысле, что вы не в состоянии привлечь значимые инвестиции, будь то местные, региональные или международные.
Президент Роберт Мугабе заявил на Зимбабвийской алмазной конференции в ноябре прошлого года, что стране удалось огранить лишь 0,1 процента от объема добычи алмазов в 2011 году, что, как я понимаю, составило 8,5 млн каратов. Разве это не плохое положение дел?
Да, это так, и это то, что президент имел в виду, и это по сравнению с теми 10 процентами от объема добычи алмазов в стране, которые мы должны потреблять в год. Так что подобное положение дел неприемлемо, особенно учитывая тот факт, что мы являемся производителями сырья, и мы должны быть в состоянии использовать к своей выгоде как можно большее количество наших алмазов в рамках бенефикации по сравнению с их экспортом в сыром виде.
Если вашему сектору суждено вырасти, вы можете сказать, что эти 10 процентов от объема добычи алмазов в стране, на которые вы имеете право, будут учитывать ваши потребности?
Правительство пришло к цифре в 10 процентов с оглядкой на региональные тенденции. В Южной Африке тот же случай. Они установили 10 процентов, сознавая, что нет возможности потреблять все.
Нельзя же сейчас сказать, что мы хотим взять 100 процентов и провалить все дело. Необходимо принять во внимание вопросы, связанные с производственными мощностями. Существуют вопросы, имеющие отношение к квалификации, эффективности производства и так далее.
Так что 10 процентов для страны, которая хочет вовлечь в процесс бенефикации все свои природные ресурсы настолько, насколько она может, является отправной точкой, но этого недостаточно.
Я думаю, что в процессе нашего роста закон должен быть достаточно гибким с тем, чтобы позволить местным игрокам потреблять, исходя из их эффективности, которой они достигнут и которую они повысят, опираясь на созданные ими собственные системы.
Давайте поговорим о качестве алмазов, которые вы получаете от производителей сырья, хотя мы и установили, что этих алмазов сейчас не так уж и много.
Судя по отзывам наших членов, которые получили доступ и приняли участие в алмазных тендерах, они недовольны качеством алмазов, получаемых от производителей. В эти 10 процентов, которые нам выделяют, входят все алмазы из шахт, как промышленного, так и ювелирного качества. Некоторые могут предположить, что наши члены не в состоянии использовать имеющиеся алмазы, но правда в том, что они отказываются от алмазов, потому что они не хорошего качества.
Производителям сырья необходимо осуществлять предварительную сортировку алмазов с тем, чтобы они могли предоставить местной промышленности качественные алмазы. Они должны осуществлять не только сортировку алмазов, но и их очистку.
Некоторых производителей бриллиантов обвиняли в контрабанде алмазов, выделенных им по программе бенефикации. Как Вы это прокомментируете?
В 2010-2011 годах с такими утверждениями выступали, и это привело к приостановке лицензий на огранку и полировку алмазов со стороны министерства горнорудной промышленности. Тогда у нас еще не было ассоциации, и мы не имели прямой связи с министерством. Поэтому мы не могли получить официальных сведений о том, что именно тогда происходило. Мы только читали об этом в газетах. А министерство горнорудной промышленности – это ведомство, где лучше всего получать сведения о таких фактах.
Из скольких членов состоит ваша ассоциация?
У нас 35 членов, которые заинтересованы в огранке и полировке алмазов.
У них у всех есть лицензии на огранку и полировку алмазов в вашей стране?
Лицензии имеют только семь компаний; еще 16-18 компаний получили лицензии раньше, но в связи с изменением режима лицензирования не смогли продлить свои лицензии, однако у них есть оборудование и они готовы гранить и полировать алмазы.
Ваша ассоциация была создана в 2012 году. Чего вы добились на сегодняшний день?
Нам удалось собраться вместе и говорить в один голос по вопросам, которые нас затрагивают. Мы разработали устав и кодекс поведения, которые помогли решить существовавшие ранее проблемы. Мы внесли здравый смысл в работу наших компаний-членов, а также создали парламентский портфель вопросов по добыче полезных ископаемых. Под моим председательством нам также удалось расширить диалог с правительством.
До открытия месторождений алмазов в Маранге существовали месторождения Мурова (Murowa) и Ривер Ранч (River Ranch). Откуда местные бенефикационные компании получали свои алмазы?
Большинство компаний выказали интерес к огранке алмазов в 2007 году после открытия месторождения Маранге. Те, что уже работали и участвовали в производстве ювелирных изделий с бриллиантами, могли получать алмазы из Южной Африки.
С какими проблемами сталкиваются ваши члены?
Цены на алмазное сырье, устанавливаемые компанией Minerals Mining Company of Zimbabwe (MMCZ), а также система торгов или процедура закупки не помогают делу. Нам нужны стандартные лоты. Нужно учитывать требования огранщиков и удовлетворять эти требования по договорным ценам. Мы хотим, чтобы наши производители бриллиантов получали алмазное сырье в зависимости от их способности его покупать и гранить.
Вы ратовали за такое положение дел перед правительством?
Да, и ждем ответа от министерства.
Какой вы видите вашу ассоциацию через три года?
Мы надеемся, что изменим ландшафт местного сектора бенефикации и что правительство позволит местным жителям участвовать в международных алмазных тендерах с тем, чтобы они были в состоянии выбрать то, что они хотят в плане обеспечения максимальной добавочной стоимости, и продать то, что, по их мнению, не даст максимальной выгоды в плане увеличения добавочной стоимости.
По сути дела, мы пионеры, но мы надеемся, что в течение трех лет или около того сможем выработать политику, которая будет вести данный сектор к процветанию.
Мэтью Няунгуа, шеф-редактор Африканского бюро Rough&Polished
