Автор: Томми Тренчард (Tommy Trenchard)
(npr.org) - Борясь с вибрациями отбойного молотка, незаконный добытчик алмазов Джефферсон Нкубе (Jefferson Ncube) непрерывно бурит скалу перед собой, отбрасывая куски сухого камня на землю и создавая облако бледно-серой пыли. Он находится на глубине 30 футов под пустыней в регионе Намакваленд в Южной Африке в туннеле, достаточно высоком, чтобы через него можно было проползти.
«Мне это совсем не нравится, но мне нужны деньги, - говорит Нкубе, который получил диплом по сельскохозяйственным наукам в Университете Претории, но говорит, что не может найти работу. - У меня семья, которую нужно содержать, жена и годовалый ребенок».
Рудник Нуттабои (Nuttabooi), расположенный недалеко от прибрежного города Кляйнзи, когда-то разрабатывался алмазным гигантом De Beers, крупнейшим из числа десятков алмазодобывающих компаний, которые на протяжении большей части века составляли основу экономики региона.
Но в последние 20 лет рост эксплуатационных расходов и сокращение предложения алмазов делали крупномасштабную промышленную добычу все более нецелесообразной. Неуклонный спад в секторе оставил в наследие хроническую безработицу в Намакваленде, но также создал возможности для растущего числа отчаявшихся молодых мужчин и женщин, готовых терпеть лишения и опасности, зарабатывая на жизнь на заброшенных рудниках.
Таких нелицензированных алмазодобытчиков как Нкубе - на зулусском языке их здесь называют «зама-зама» (zama-zama), что переводится примерно как «тот, кто ищет удачу», - и местные власти считают их незаконными. Тем не менее жители говорят, что здесь, на диком и богатом алмазами атлантическом побережье Южной Африки, в последние годы число «зама-зама» резко возросло из-за нехватки рабочих мест, экономических последствий пандемии COVID-19 и роста стоимости жизни, а также из-за политических и экономических кризисов в соседних странах.
В начале этого года министр минеральных ресурсов и энергетики Южной Африки Гведе Манташе (Gwede Mantashe) назвал незаконную добычу полезных ископаемых «чумой» на фоне сообщений о безудержной коррупции, вымогательстве и насилии, связанных с деятельностью «зама-зама» по всей стране, причем они добывают не только алмазы, но также уголь и другие полезные ископаемые, такие как золото и хромовую руду. Чиновники говорят, что раньше незаконная добыча велась только примерно на 6 100 заброшенных или бесхозных шахтах в стране, а сейчас она все чаще распространяется и на действующие шахты.
Нкубе входит в команду из 12 человек, все они мигранты из Зимбабве, где гиперинфляция и безработица сделали почти невозможным обеспечение стабильной жизни для своих семей. В пустыне условия жизни ужасные, а условия работы еще хуже, но, имея некоторые основные инструменты и небольшие знания в геологии, им удается сводить концы с концами. Мужчины, почти все из которых прибыли в последние два года, делят работу и делят между собой всю полученную прибыль.
«Мы копаем до тех пор, пока не наткнемся на коренную породу, а затем идем вбок через этот пояс, - говорит Нкубе, указывая на полосу камней и гравия на боковой стене туннеля. - Здесь мы находим алмазы. Раньше они использовали молотки и долота. Но если использовать отбойный молоток, можно добыть больше породы, и тогда будет больше алмазов».
Опасность, подстерегающая горняков в туннелях
У горняков мало оборудования для обеспечения безопасности, и их туннели склонны к обрушению. Немногим более чем в полумиле отсюда, на соседнем руднике Бонтекое (Bontekoe), в пустыне установлена простая гранитная доска в память о шахтерах, погибших во время очень смертоносного обвала в 2012 году. Небольшие аварии случаются часто, и зачастую о них не сообщают в прессе. Руководители местных сообществ говорят, что за последние несколько месяцев только на руднике Нуттабoи погибло не менее шести человек.
Чтобы обеспечить безопасность, Нкубе и его коллеги оставляют «столбы» с интервалом в 6 футов, когда они прокладывают туннель сквозь породу. Но эта система несовершенная и усложняется тем, что туннели, прорытые разными группами горняков, часто соединяются друг с другом.
«Если тоннель «выгодный», людей охватывает жадность, и они «разбирают» столбы до тех пор, пока все это просто не станет нависать, - говорит Нкубе. - Вот так некоторые ребята погибли всего в двух «ходах» отсюда. Если вас охватит жадность, вы умрете здесь, внизу, и тогда ваша семья будет страдать еще больше».
Передав «эстафету» коллеге, Нкубе осторожно поднимается вверх по вертикальному шахтному стволу и выбирается наружу через край. На поверхности, среди сурового лунного пейзажа, состоящего из кратеров и груд щебня, «зама-зама» собираются вместе вокруг входа в свои туннели, просеивая гравий и перекрикивая гул дизельных генераторов. В нескольких сотнях ярдов лежит заброшенный старый рудник, принадлежавший De Beers, он выглядит как огромный шрам на лице пустыни, окруженный высокими отвалами.
«De Beers вывезла все алмазы из Намакваленда, и теперь мы снова в нищете», - говорит Эндрю Клоэте (Andrew Cloete), давно ставший нелегальным алмазодобытчиком, который живет в маленькой палатке из черного и красного пластика в постоянно расширяющемся лагере алмазодобытчиков, самовольно поселившихся на руднике Нуттабoи. - Компании оставили нас в том же состоянии, как и нашли - ни с чем. Но если мы будем просто сидеть и думать об этом, наши дети умрут. Так что мы, землекопы, приходим сюда и собираем остатки».
Бедственное положение «зама-зама»
Ощущается чувство гнева, особенно среди алмазодобытчиков, выросших в Намакваленде, по поводу того, как мало алмазных богатств региона осталось в этом районе. За несколько десятилетий огромное количество алмазов было экспортировано за границу, однако большинство дорог в этом районе до сих пор не заасфальтировано, предоставление услуг в лучшем случае происходит бессистемно, а бедность и алкоголизм носят массовый характер. Безработица в провинции составляет более 46%.
«Африку угробили. У нас нет работы, все, что у нас есть, - это полезные ископаемые, но Запад занимается их разграблением, - сказал один алмазодобытчик, безработный инженер-механик, не пожелавший назвать свое имя, сославшись на опасения, что его могут преследовать власти. - Это наша Африка. Это наша земля. Это наши полезные ископаемые».
Возле палатки Клоете мужчины бродят по небольшому городку из пластиковых навесов, выросшем в пустыне за последние два года. Лагерь состоит из нескольких заброшенных зданий, оставленных горнодобывающими компаниями, где «зама-зама» теперь спят бок о бок на грязных матрасах на полу. В лагере, в котором проживает около 1 500 человек, нет электричества, водопровода, клиник и канализации, но есть избыток баров и таверн, которые ведут постоянную круглосуточную торговлю.
«Никто не стал бы жить в таких условиях, если бы в этом не было необходимости, - говорит Клоете, указывая на сцену снаружи. - Мы здесь из-за бедности, голода и безработицы».
Они не становятся богаче за счет своих алмазов
Закурив сигарету, Клоете тянется к небольшой стеклянной банке и достает из нее пластиковый пакет. Осторожно высыпает содержимое на ладонь. Выпадает около дюжины маленьких алмазов. По его словам, на рынках за рубежом за них можно получить значительную сумму, но из-за нелегального характера своей работы «зама-зама» не имеют большой переговорной силы и вынуждены продавать свои находки покупателям на черном рынке за небольшую часть их истинной стоимости.
«Они покупают алмазы, как конфеты, - пожаловался один «зама-зама». - Люди покупают алмазы за 100 рандов [около $5,50]».
Клоете, основавший неформальную группу активистов по защите прав на добычу полезных ископаемых, известную как «Борцы за добычу полезных ископаемых» (Mining Fighters), в течение нескольких лет обращался к правительству Южной Африки с просьбой найти продуктивный способ формализовать добычу, которой занимаются «зама-зама», по его словам, это создаст более безопасные условия труда и более справедливый рынок для местных алмазов, а также принесет значительный доход правительству. Аналогичные системы действуют во многих других африканских странах, где так называемая старательская добыча полезных ископаемых, осуществляемая отдельными лицами или небольшими группами с использованием традиционных методов и базового оборудования, в настоящее время является основным работодателем и источником дохода.
Но Клоете говорит, что еще не получил ответа. «Они обращаются с нами так, как будто мы преступники», - говорит он.
Многие представители официального алмазного сектора также хотели бы провести легализацию и заниматься регулированием неофициальной добычи, которая, по их словам, препятствует их законной деятельности и подпитывает параллельный черный рынок нелегальных алмазов.
«В конце концов, для нас это совершенно невыносимая ситуация, - сказал Герт Ван Никерк (Gert Van Niekerk), председатель Организации производителей алмазов Южной Африки (South African Diamond Producers Organisation), отраслевого органа, представляющего легальных алмазодобытчиков. - Это не Дикий Запад».
Жители Кляйнзи, угасшего шахтерского городка, когда-то принадлежавшего De Beers, где большинство домов пустуют, говорят, что наплыв нелегальных алмазодобытчиков со всей Южной Африки и соседних стран привел к росту преступности.
Неопределенное будущее для «зама-зама»
«Зама-зама здесь не приветствуются, - сказал один ресторатор из Кляйнзи. - У них есть ножи, они с ружьями, они гангстеры. Они могут приходить и покупать здесь вещи, но после этого они должны уйти. Нам они здесь не нужны».
Часто проводятся полицейские облавы. В ходе одной крупной операции в июле объединенные силы полиции и других правоохранительных органов при поддержке двух вертолетов и самолета- корректировщика совершили налет на объект Нуттабои, арестовав более 100 человек и конфисковав 130 генераторов и 121 отбойный молоток, а также другое оборудование. Но через несколько дней добыча полезных ископаемых возобновилась.
В документе о своей политике, опубликованном в марте, Министерство минеральных ресурсов и энергетики Южной Африки объявило о своем намерении создать новое полицейское подразделение, занимающееся борьбой с незаконной добычей полезных ископаемых. В нем также изложены планы по упрощению получения старателями и мелкими горнодобытчиками законного права на добычу полезных ископаемых за счет упрощения дорогостоящего и длительного процесса подачи заявки на получение разрешения.
Но создание нового законодательства в поддержку этой политики может занять некоторое время. И критики говорят, что нереально надеяться, что многие «зама-зама» добровольно прекратят свою деятельность, пройдут обучение, будут соблюдать правила и начнут платить налоги и роялти правительству, особенно учитывая, что многие из них находятся в стране нелегально и не будут иметь права на получение разрешения заниматься горной добычей.
Тем временем «зама-зама» Намакваленда не намерены ждать.
«Там для нас ничего нет, - сказала Ким Купито (Kim Cupito), ранее торговавшая фруктами и потерявшая работу во время пандемии, а теперь она живет со своим мужем в заброшенном здании De Beers с грудами гравия в коридорах и зияющими дырами в крыше. - Нам нужно выжить, и это земля, данная Богом. Она для всех».
