Октябрьская Международная конференция участников алмазного рынка «Antwerp Diamond Conference-2007» продемонстрировала, что курс на развитие национальной гранильной промышленности в африканских алмазодобывающих странах вызывает определенный скептицизм у ряда профессионалов отрасли и популистские аргументы в пользу африканской огранки имеют мало общего с экономической реальностью.
Доводы pro сводятся к чрезвычайно привлекательному в своей простоте тезису: алмазы добываются здесь, здесь и должны граниться, поскольку местная огранка пополнит налогами бюджет и хотя бы частично позволит решить проблему безработицы. Как заявил еще в 2005 г. президент Намибии: «Это (развитие огранки – Ред.) не только отвечает усилиям народа Намибии по приращению стоимости наших естественных ресурсов, но также позволит создать новые рабочие места и повысит уровень внедрения новых технологий в нашу экономику».
Аргументы contra не столь очевидны, но зато их внимательное рассмотрение позволяет понять истинные причины этого тренда, всерьез беспокоящего рынок.
Начнем с констатации факта, что негативный опыт создания национальной гранильной промышленности в Африке уже имел место. После падения режима апартеида (1994 г.) Алмазный Совет ЮАР выдал свыше 1000 лицензий на открытие гранильных предприятий черным гражданам страны, подавляющее большинство этих фирм быстро разорилось, остальные занимались исключительно дилерской деятельностью.
В течение следующего десятилетия идея африканской огранки обсуждалась достаточно вяло, но в 2005 г. наступил подлинный ренессанс. Практически одновременно высокопоставленные государственные служащие и политические лидеры ЮАР, Намибии и Ботсваны выступили с весьма категоричными предложениями по организации масштабной гранильной промышленности в этих государствах, причем эти инициативы сопровождались резкой критикой в адрес De Beers. Так, в июле 2005 г. президент Намибии на встрече с владельцем De Beers Ники Оппенгеймером отметил, что «Namdeb - дочерняя компания De Beers в Намибии - не собирается ничего делать для страны, где ведет добычу алмазов. Намибийцы, отметил Х. Похамба, требуют, чтобы алмазы, добываемые в Намибии, там же и обрабатывались. "Мы считаем алмазы нашим природным богатством, которое принадлежит всем гражданам страны, сказал он. - Это национальное достояние должно использоваться для того, чтобы улучшать жизнь нашего народа".
На этот раз стандартная популистская риторика чернокожих лидеров была дополнена серьезными организационными предложениями о перенесении мирового центра сортировки и торговли алмазным сырьем из Лондона в Ботсвану, принятием радикальных законодательных актов, обеспечивающих серьезные преференции в доступе к сырью для местных огранщиков, таких как юаровский «Билль о поправках к Закону об алмазах» (Diamonds Amendment Bill) и началом конструктивных переговоров с De Beers о создании совместных структур, через которые африканские огранщики будут обеспечиваться сырьем. В отличие от событий десятилетней давности процесс выглядел намного серьезней и вряд ли мог быть объясним очередным спорадическим всплеском национального самосознания.
Действительно, на мировом алмазном рынке в 2005 г. произошел ряд событий, сопоставление которых позволяет высказать гипотезу, объясняющую бурное желание Ботсваны, Намибии и ЮАР стать мировыми центрами гранильной промышленности, а также позволяющую предположить, что из этого получится в среднесрочной перспективе.
К лету 2005 г. цены на алмазное сырье достигли максимальных значений за период с 2000 г. – с того момента, как De Beers декларировала отказ от монопольной регуляции рынка и приступила к реализации стратегии «Supplier of Choice». На этом пике (в июле, августе и сентябре 2005 г.) De Beers реализует три рекордных сайта объемом $750 млн., $850 млн. и $750 млн. соответственно, после чего цены начинают быстро падать – к концу сентября падение составило уже 10% и аналитики прогнозировали долгосрочный спад.
Банк был блестяще сорван, кроме того, De Beers к 2005 г. окончательно избавилась от эффективного, но чрезвычайно дорогого инструмента монопольной регуляции рынка – собственных стоков алмазного сырья. К этому времени запасы De Beers сократились примерно до среднегодовой стоимости трех сайтов, тогда как в 1998 году они были эквивалентны стоимости 14 сайтов. Таким образом, сокращение стоков De Beers происходило последовательно на протяжении пяти лет в условиях непрерывного роста цен, и было остановлено незадолго до того момента, когда цены стали падать.
Собственная же добыча De Beers, добыча АЛРОСА и добыча двух других крупнейших продуцентов сырых алмазов все это время возрастала.
В 2005 г. продолжала возрастать напряженность между De Beers и Еврокомиссией: совместное июньское предложение De Beers и АЛРОСА о плавном сокращении поставок к 2008 г., и главное – о сохранении ежегодного объема поставок в $275 млн. с 2009 г. понимания в Еврокомиссии не нашло. В феврале 2006 г. Еврокомиссия вынесла решение, обязывающее De Beers полностью прекратить закупки алмазов у АЛРОСА как напрямую, так и через посредников.
Состояние бюджетов ЮАР, Намибии и Ботсваны к 2005 г. было достаточно благоприятным и отличалось, прежде всего, наличием больших валютных резервов. Было совершенно очевидно, что эти государства были способны предоставить необходимые оборотные средства (в совокупности около $1 млрд ежегодно) для закупок алмазного сырья для национальной гранильной промышленности у продуцентов, работающих на их территории (т.е. прежде всего у De Beers).
На таком фоне дружные инициативы этих государств по быстрому и масштабному развитию собственной огранки легко могут быть интерпретированы следующим образом. В условиях падения цен, начавшегося в 2005 г., и одновременного роста добычи основных продуцентов, стало ясно, что практическая ликвидация основного инструмента (стоков De Beers) регулирования объема предложения на рынке была преждевременной. Однако возврат к прежней схеме был, очевидно, невозможен после декларирования отказа от монополии и учитывая трения с Еврокомиссией. Изящное решение не заставило себя ждать – сырье примерно на $1млрд должно уйти в гранильную промышленность африканских алмазодобывающих стран, образуя своеобразный временный сток, ослабляющий давление на рынок и притом содержащийся за счет бюджетов этих государств.
Реализуется следующая схема: сырье закупается за счет бюджетных кредитов и передается вновь созданным национальным гранильным предприятиям, т.е. на некоторое время исчезает с рынка. Потом на рынке появляются африканские бриллианты, сбыт которых может столкнуться с серьезными проблемами, во-первых, из-за сомнительного качества в связи с отсутствием школ и традиций огранки (вспомним опыт ЮАР 1994 г), а, во-вторых, из-за блокады традиционных гранильных центров, вряд ли готовых обеспечить безболезненный допуск к маркетинговым сетям новых конкурентов.
Рассмотренный сценарий можно детализировать на примере совместного проекта De Beers и правительства Ботсваны по организации гранильной промышленности в этой стране. В рамках этого проекта планируется создание совместного предприятия с равными долями сторон, которое будет продавать вновь испеченным ботсванским огранщикам сырья на $550 млн. в год. Правительство Ботсваны вполне в состоянии кредитовать вновь создаваемую национальную гранильную промышленность в таком объеме – валютные резервы этой страны превышают $5млрд.
Средняя цена добываемых в Ботсване алмазов составляет около 83 долл.\карат. Маловероятно, что сырье, предлагаемое огранщикам Ботсваны, будет представлять собой исключительно «индийский товар». Да и конкурировать на этом поле с индийскими огранщиками абсолютно бесполезно, дело даже не столько в низкой стоимости рабочей силы (зарплаты ботсванских огранщиков видимо будут сопоставимы с зарплатами индийских), сколько в выстроенных за многие десятилетия маркетинговых схемах. Скорее всего, речь пойдет о том сырье, стоимость которого составляет 85 – 90%
в себестоимости готового бриллианта.
Но это означает, что объем средств, выделяемых на заработную плату в отрасли (т.е. прямой социальный эффект), будет колебаться где-то около величины в 5% от стоимости сырья, в абсолютном выражении - примерно $27,5 млн в год. Получит ли отрасль прибыль, выйдет ли на нулевую рентабельность или разорится – сказать сейчас сложно. Но щедро допустим идеальный вариант, близкий к российскому – прибыль 2% от стоимости сырья , $11 млн. в абсолютных цифрах. В Ботсване налог на прибыль составляет 10,9%, зарплата облагается налогом по нулевой ставке.
Итак, запустив в оборот $550 млн бюджетных средств, Ботсвана получит налогов $1,2 млн (в самом лучшем случае) и создаст рабочих мест всего на $27, 5 млн. при значительном уровне коммерческого риска. Более неэффективный путь использования бюджетных средств предложить трудно. Особенно учитывая, что весь этот «социальный эффект» укладывается в 1% - 1,5% от годового экспорта алмазов из Ботсваны и его можно достичь без всякого риска, просто увеличив экспортную пошлину на эту величину. Однако о таком элементарном решении речь просто не идет, поскольку в этом случае нагрузку несет не бюджет Ботсваны, а бюджет De Beers.
Если учесть, что только официальный уровень безработицы в Ботсване превышает 20% от численности трудоспособного населения (реальный, по некоторым оценкам близок к 40%), свыше 45% населения проживает в бедности и испытывает хроническую нехватку питьевой воды, а по уровню заболеваемости СПИДом Ботсвана находится на втором месте в мире, полмиллиарда бюджетных денег можно было бы использовать более эффективным способом.
Вряд ли специалисты De Beers и правительственные чиновники Ботсваны не в состоянии прибегнуть к столь несложным расчетам, поэтому не вызывает сомнений, что требование создания гранильной промышленности в названных алмазодобывающих странах под лозунгами увеличения занятости населения и расширения налогооблагаемой базы является не более чем популистским приемом, используемым игроками алмазного рынка в собственных целях, связанных с модифицированием механизмов рыночной регуляции но не имеющих ничего общего с реальными действиями по повышению жизненного уровня населения этих стран.
Rough&Polished
