В этом году алмазная отрасль России будет отмечать славный юбилей – 70 лет со дня открытия первой в СССР кимберлитовой трубки «Зарница». Трубка была открыта 21 августа 1954 года ленинградским геологом Ларисой Попугаевой, и это открытие оказало огромное влияние, как на алмазную промышленность СССР, так и на мировой алмазный рынок в целом. Истории этого открытия посвящено большое количество публикаций – от статей в популярной прессе до научных монографий и диссертаций и, на первый взгляд, к этому корпусу исследований уже просто нечего добавить, поскольку все изучено до мельчайших подробностей. Но на самом деле в истории открытия советских коренных месторождений алмазов существует один очень интересный вопрос, ответа на который тщательно избегали непосредственные участники событий, а впоследствии старательно обходили молчанием все, кто пытался так или иначе эти события анализировать. Постараемся этот вопрос сформулировать.
Вот перед нами типичное рассуждение весьма авторитетного источника на рассматриваемую тему: «Для изучения минерального состава русловых отложений Вилюя и некоторых его притоков была создана специализированная тематическая партия под руководством опытного геолога Н.Н. Сарсадских, совместно с которой работала также геолог Л.А. Попугаева. При проведении полевых работ в бассейне верхнего течения Мархи они обратили внимание на необычное обилие в шлихах крупных красных гранатов. При исследовании мархинских шлихов, проведенном в Ленинграде зимой 1953–1954 гг., был отмечен необычный фиолетово-красный цвет некоторых зерен из этих гранатов, резко отличавший их от обычных красных гранатов — альмандинов. Дальнейшее изучение необычных гранатов позволило установить их близкую схожесть с пиропами южноафриканских алмазоносных кимберлитов и прийти к выводу, что источником пиропа в верховьях Мархи могут служить кимберлитовые породы, содержащие алмазы. Таким образом открывается возможность проследить «дорожку» из окрашенных в яркие вишнево- и фиолетово- красные цвета пиропов, путем отмывки шлихов проб в полевых условиях, и уверенно прийти к источнику выноса этих пиропов, т.е. к кимберлитовой трубке. Из всего сказанного следует, что находка пиропа в россыпях бассейна Мархи явилась важнейшим открытием, вызвавшим, по существу, настоящую революцию в методике поисков алмазоносных месторождений. Обобщив все эти материалы, Н.Н. Сарсадских и Л.А. Попугаева пришли к выводу, что наибольшее скопление пиропа приурочено к устью левого притока Далдына — ключа Дьяха, где вероятнее всего залегает искомая кимберлитовая трубка»[1].
Дополним приведенную цитату уточняющим тезисом: «К особым заслугам А. А. Кухаренко относится разработанный им в начале 50-х годов метод «пироповой съемки», который широко использовался и используется сейчас при поисках коренных месторождений алмазов. Именно этот метод позволил выпускнице кафедры минералогии Ленинградского университета Л. А. Попугаевой открыть первое коренное месторождение алмаза в Якутии»[2].
Итак, резюмируем, трое советских ученых - минеролог А.А. Кухаренко и геологи Н.Н. Сарсадских и Л.А. Попугаева создали в 1953 – 1954 году метод пироповой съемки, с помощью которого и были открыты первые кимберлиты в СССР. Это каноническое положение отечественной алмазной историографии, оно сегодня никем не оспаривается и имеет многочисленные документальные подтверждения.
А теперь еще одна цитата: «В 1945 г. в журнале «Новый мир» вышел в свет научно-приключенческий рассказ Ивана Ефремова «Алмазная труба». Будучи думающим и высококлассным геологом, хорошо знавшим геологическое строение Сибири, он облёк в форму такого рассказа свой точный научный прогноз о возможности обнаружения кимберлитовой трубки в Якутии. Герои его повествования находят её в каких-нибудь 200–300 км к северо-западу от «Зарницы», в бассейне реки Мойеро. Впоследствии там действительно нашли кимберлиты, хотя и убогие по содержанию алмазов. В этом рассказе упоминается как спутник алмаза «алый гранат – пироп»[3]. Действительно, горный инженер, палеонтолог и писатель-фантаст И.А. Ефремов в 1944 году написал, а в 1945 году опубликовал рассказ, герои которого находят кимберлиты в Якутии, включающие минералы-спутники – пиропы. Ответ на закономерный вопрос – откуда Ефремов в 1944 году знал, что кимберлиты следует искать в Якутии по пироповой дорожке, довольно прост. Ефремов никогда профессионально не занимался алмазной геологией, но чрезвычайно интересовался Африкой и африканскими алмазами. Он даже сына назвал Алланом – в честь Аллана Квотермейна, авантюриста и охотника за алмазами, литературного персонажа Р. Хаггарда, героя романа «Копи царя Соломона». И всю доступную литературу по африканским алмазам Ефремов, разумеется, читал. А литературы было много – с начала XX века и до 1944 года были опубликованы и находились в открытом доступе десятки статей, несколько монографий и даже учебники, в которых метод пироповой съемки был описан весьма детально: «Он был отнюдь не нов, этот метод: поиски месторождений по минералам-спутникам или индикаторам, в частности по пиропам, широко применялись при поисках алмазных месторождений в разных районах мира. Метод поисков алмазоносных кимберлитовых трубок по минералам-спутникам был разработан и широко применялся в Южной Африке. Следуя цепочкам пиропов в пробах из речных отложений, здесь в начале ХХ века были найдены такие знаменитые алмазные месторождения, как кимберлитовые трубки «Премьер», «Ягерсфонтейн» и другие. Именно по пиропам была найдена кимберлитовая трубка «Мвадуи» в Танганьике»[4]. Все это прекрасно было известно и в СССР: «В вышедшей в 1936 г. книге «Неметаллические ископаемые СССР» алмазу была посвящена обстоятельная глава. В ней первым из сопутствующих алмазу минералов указывался пироп»[5].
А вот теперь серьезный вопрос. Если метод пироповой съемки был известен еще в начале XX века и подробно описан в специальной литературе, доступной геологам всего мира, то почему же он игнорировался советскими специалистами вплоть до 1953 – 1954 годов? В чем причина такой странной научной слепоты многочисленных и хорошо подготовленных советских геологов - алмазников? Нельзя сказать, что этим вопросом никто не задавался: «Итак, казалось бы, что могло быть проще: попытаться найти в россыпях вместе с алмазами пироп и другие характерные для кимберлитов минералы, а потом, пользуясь хорошо известным методом шлиховой съемки подойти к коренному источнику пиропов и алмазов. Но геологи и минералоги, как будто зашоренные, проходили мимо незапертой двери, на которой проглядывала надпись «пироп», не пытаясь отворить ее»[6]. Это цитата из мемуаров непосредственного участника событий В.Л. Масайтиса. Так что вопрос был поставлен давно, с ответом только никто не спешил.
Поиск ответа ведет нас в сентябрь 1946 года, когда Совмином было принято Постановление №1978-832сс «О развитии отечественной алмазной промышленности». В этом совершенно секретном документе за подписью Иосифа Сталина есть два пункта, относящиеся к категории «Особо важно». В первом пункте речь идет о формировании соответствующих структур ГУЛАГа и привлечении заключенных к добыче алмазов, а пункт 5-А устанавливает иерархию между МВД и Министерством геологии в части методического руководства работами по поиску алмазных месторождений. В соответствии с этим пунктом вершину в руководящей алмазной геологией пирамиде заняла структура с длинным названием «Геологическое разведочное управление Специального Главного Управления МВД СССР», сокращенно ГРУ СГУ МВД. В 1947 году начальником этой структуры был назначен И.С. Рожков, о котором следует рассказать подробнее.
До назначения в МВД Рожков был главным геологом – заместителем начальника треста «Главзолото» Министерства цветной металлургии. Несмотря на то, что он никогда ранее не служил в силовых структурах, ему сразу было присвоено звание подполковника, и далее его карьера в недрах «карательного ведомства» развивалась весьма успешно. Не прослужив и пяти лет, Рожков получил генеральские погоны, стал лауреатом двух Сталинских премий, кавалером боевого ордена «Красная звезда», доктором наук и даже обладателем почетного знака «Заслуженный работник МВД». Сразу после смерти Сталина он покинул ряды МВД и далее подробности своей деятельности в качестве генерала ГУЛАГа ни он сам, ни его биографы, ни даже справочники и энциклопедии предпочитали не афишировать.
И.С. Рожков.
Находясь на должности начальника ГРУ и одновременно занимая пост заместителя начальника Специального Главного Управления МВД, Рожков в профессиональном плане руководства над собой не имел. Его непосредственный начальник генерал-лейтенант Ф.П. Харитонов, был юристом по образованию, контрразведчиком по призванию и в геологии не разбирался абсолютно. Что же касается «гражданских» геологов - алмазников из Министерства геологии, отраслевых и академических институтов, то и в методическом, и в организационном плане они в значительной степени подчинялись Рожкову, что можно проиллюстрировать любопытным документом, касающемся открытия первых алмазных россыпных месторождений Якутии, из контекста которого становится совершенно ясно «кто на ком стоял»: «…3. Министерству Геологии СССР передать МВД СССР все материалы по разведке Косы Соколиной к 1 июля 1951 года, а Министерству Внутренних Дел СССР к 1 апреля 1952 года составить проектное задание по разработке этого месторождения и дать предложения об освоении этого района. СГУ МВД СССР не позднее чем в июле 1951 года командировать бригаду специалистов для проведения изыскательских работ в районе месторождения Косы Соколиной, необходимых для составления проекта. 4. ГРУ СГУ МВД (тов. Рожкову) в течение 1951 года провести все необходимые подготовительные работы для проведения в 1952 году детальной разведки месторождения Косы Соколиной…"[7].
В качестве начальника ГРУ СГУ МВД Рожков персонально отвечал за исполнение ряда пунктов Постановления «О развитии отечественной алмазной промышленности», в том числе за пункт 20: «Разрешить Министерству внутренних дел СССР и Министерству геологии командировать в Южную Африку, Бельгийское Конго и Бразилию 10 инженеров для изучения практики разведки, добычи и технологии извлечения алмазов»[8]. Подготовка этой командировки заняла почти весь 1947 год, причем Южная Африка (тогда Южно-Африканский союз, ЮАС) осталась единственным направлением. Опыт алмазной промышленности Бразилии, где тогда еще не были открыты коренные месторождения, а добыча велась в основном старателями, был признан малоинтересным, а добыча и разведка в Бельгийском Конго контролировались, как и в ЮАС, корпорацией «Де Бирс», с которой и планировались переговоры.
Во второй половине декабря 1947 года из Москвы в Южную Африку отбыли три группы по три человека. В каждой группе был переводчик, он же сотрудник Комитета информации (известного также как «Комитет-4») при Совмине СССР - созданной в мае 1947 года новой советской спецслужбы с функциями политической, военной и промышленной разведки. И по два сотрудника Алмазного отдела СГУ МВД, профессиональные геологи и горные инженеры. Координацию между МВД и Комитетом информации по подготовке командировки осуществлял генерал-лейтенант В.С. Рясной, который одновременно занимал должности заместителя Министра внутренних дел и члена выездного Бюро Комитета информации. Добираться до ЮАС предстояло разными путями, поскольку паспорта и другие документы прикрытия участники имели чехословацкие, польские и болгарские. Из-за такого легендирования ни профильные алмазные структуры Министерства геологии, ни советское консульство в Претории не были информированы о составе экспедиции и ее целях.
В конце февраля 1948 года экспедиция вернулась в Москву, результаты ее работы были признаны успешными. Нужно отметить, что уровень контактов был относительно невысоким, исключительно профессиональным и операционным: геологи общались с геологами, обогатители с обогатителями и т.д. Рынок и сбытовые схемы не обсуждались, высший эшелон корпорации в этих контактах не участвовал (в отличие от предшествующих этой командировке переговоров, проведенных лондонской резидентурой Комитета информации летом 1947 года). В области разведки месторождений «Де Бирс» не утаивала никаких секретов. В Москву привезли не только подробное описание историй открытия африканских кимберлитов, но и коллекции минералов – спутников и даже алмазы из коренных месторождений. Метод пироповой съемки был как на ладони, оставалось только его внедрить. Щедрость «Де Бирс» вполне объяснима: во-первых, и скрывать было особо нечего (первая статья о связи пиропов с кимберлитами появилась в открытой печати еще в 1914 году)[9], а во-вторых, «Де Бирс» была заинтересована в информации о советских алмазных проектах, которая была предоставлена в обмен на сотрудничество.
В 1945 году в самом престижном советском научном журнале «Доклады Академии наук СССР» вышла статья Б.К. Брешенкова «К вопросу о генезисе уральских алмазов»[10]. В этой работе автор предположил, что материнской породой уральских алмазов являются кимберлиты. В распоряжении СГУ МВД было несколько геологических партий, занимающихся разведкой уральских алмазных месторождений в интересах треста «Уралалмаз», также входившего в состав МВД. На сезон 1948 года им была поставлена задача: используя методы разведки, которыми так любезно поделилась «Де Бирс» и ориентируясь на гипотезу Брешенкова, найти уральские кимберлиты – коренные месторождения алмазов. Министерство геологии к этим работам не привлекалось, СГУ МВД решило полностью «перетащить одеяло на себя», поскольку были все основания рассчитывать на блестящий успех, делиться которым с «гражданскими» геологами не посчитали нужным.
Эксперимент 1948 года кончился провалом – кимберлитов на Урале найдено не было. В сезон 1949 года последовала еще одна попытка – и вновь неудача. Минералы – спутники кимберлитов были обнаружены в алмазных россыпях Западного Урала в мизерном количестве, едва ли не в меньшем, чем сами алмазы, которых тоже было весьма не густо. Их распределение было хаотичным, никакой «пироповой дорожки» не прослеживалось. Гипотеза Брешенкова была признана ложной, метод пироповой съемки на Урале не сработал. Настало время поиска виновных. Конец 1940-х – очень тяжелая пора для советской науки. В 1948 году состоялась «лысенковская» сессия ВАСХНИЛ, объявившая генетику «антимарксистской буржуазной наукой» со всеми вытекающими для генетиков последствиями, на очереди была кибернетика – «реакционная империалистическая лженаука». Но для геологов страшнее всего был начатый в 1949 году следственный процесс в отношении коллег, участвовавших в атомном проекте, и обвиненных в саботаже при поиске урановых месторождений («красноярское дело геологов»). По этому делу уже были арестованы десятки геологов, и становилось ясно, что ни статус структур, ни грифы документов, ни декларируемая государственная важность работ не спасают от жестких преследований за действительные или даже мнимые неудачи. Это в академической науке отрицательный результат мог считаться вполне достойным результатом, а неудачи при поиске месторождений в сталинскую эпоху рассматривались как вредительство.
Положение Рожкова, делавшее его профессионально независимым, на этот раз оборачивалось своей темной стороной – он становился претендентом номер один на роль козла отпущения и прикрыться было некем. Но не многим лучше было положение и его шефа – начальника СГУ Харитонова, изрядная доля ответственности ложилась и на его генеральские плечи. В отличие от Рожкова Харитонов ученым не был, но царедворцем и аппаратчиком он был чрезвычайно опытным. Достаточно сказать, что на должность начальника СГУ МВД он пришел, побывав последовательно Министром внутренних дел Казахской ССР и Туркменской ССР. И скорее всего, главная роль в последующих событиях принадлежит именно ему. В ноябре 1949 года Харитонов и Рожков представили Министру внутренних дел СССР С.Н. Круглову доклад, в котором сообщалось о разоблачении дезинформации со стороны «алмазного британского картеля», пытавшегося навязать советской стороне тупиковые и недостоверные методы разведки на алмазы, дабы всемерно затруднить поиски новых месторождений на территории СССР. Усилиями СГУ МВД и 2-го отдела 1-го Управления Комитета информации дезинформационная операция была разоблачена в кратчайшие сроки и с минимальными затратами. И для Круглова, и для руководителей Комитета информации (который не отличался особыми успехами в разведывательной работе) такое представление ситуации было весьма выгодным, и доклад в итоге имел исключительно приятные последствия в виде боевых наград, полученных участниками командировки в ЮАС и их непосредственными руководителями.
86,6 карат алмазов из южноафриканских кимберлитовых трубок были переданы в Гохран, а вот судьба коллекции минералов – спутников остается загадкой. В отличие от алмазов, эти минералы не подлежали строгому учету, и СГУ МВД могло распоряжаться ими по своему усмотрению. Есть некоторые основания полагать, что они были переданы ведущему советскому минерологу Кухаренко. В.Л. Масайтис в своих мемуарах утверждает, что Кухаренко для сравнительного анализа воспользовался пиропами из трубки «Ягерсфонтейн». Эти пиропы были закуплены Санкт-Петербургским университетом еще в 1912 году у немецкой фирмы Krantz: «А.А. Кухаренко, который еще во время Великой Отечественной войны исследовал шлиховые минералы уральских алмазных россыпей, видимо, совершенно случайно обнаружил эту коллекцию незадолго до того, как ему в руки попали пиропы из сибирских рек. Иначе он давно бы мог рассказать искателям алмазов, и в первую очередь Н.Н. Сарсадских, о южноафриканских кимберлитах и их минералах, что послужило бы стимулом поиска подобных зерен и намного ранее привело бы к их обнаружению в отмытых в бассейне Вилюя шлихах»[11]. Но Э. Н. Эрлих в книге «Месторождения и история» придерживается иного мнения: «В России на принятую модель алмазных месторождений наложил необратимый отпечаток тот факт, что поиски алмазов в течение долгого времени велись на Урале. Курировал поиски один из наиболее выдающихся минералогов страны А. А. Кухаренко. Он-то и создал «уральскую» модель потенциальной связи алмазов с расслоенными интрузиями основных - ультраосновных пород. Позднее, когда поиски были перенесены на Сибирскую платформу, Александру Александровичу оказалось не под силу отказаться от своего детища. Напрасно один южноафриканский геолог подарил ему образец пиропа из кимберлитовой трубки – он спокойно лежал в музейном шкафу, и геологи в Сибири продолжали исполнять приказ главного геолога Амакинки, обязывающий их искать алмазы в связи с особым типом дифференцированных основных интрузий»[12].
Итак, Кухаренко случайно обнаружил дореволюционную коллекцию пиропов или это был подарок лично ему от загадочного «южноафриканского геолога»? На наш взгляд обе эти версии нуждаются в корректировке. Кухаренко пришел в ЛГУ в 1946 году уже опытным алмазником, имея за плечами пятилетний опыт работы в Уральской алмазной экспедиции. Он был близко знаком с Рожковым, который во время войны был главным геологом треста «Уралзолото» и участвовал в создании Теплогорского алмазного прииска. Профессионал в алмазной геологии, Кухаренко к 1946 году наверняка владел информацией о методе пироповой съемки, изложенным в многочисленных зарубежных источниках, и если он действительно нашел коллекцию пиропов от фирмы Krantz, то вряд ли это было «случайной находкой». И Рожков вполне мог передать коллекцию минералов, привезенную из ЮАС его сотрудниками, лучшему в стране минерологу в 1949 или в 1950 году. Несмотря на то, что командировка в ЮАС и последующие поиски кимберлитов на Урале были строго засекречены, отрывочные и искаженные данные в профессиональной среде все же циркулировали. Так и появились слухи о подарке «южноафриканского геолога». Как бы там ни было, ни находка пиропов в музее, ни подарок Рожкова, не могли принципиально ускорить внедрение метода пироповой съемки на Сибирской платформе, поскольку с 1949 года актуальным стал не научный, а административный фактор.
Выводы доклада Харитонова и Рожкова оформили в виде короткой справки «ОВ», с которой под роспись были ознакомлены ведущие «алмазные» функционеры Министерства геологии и профильных институтов, всего восемь человек. Отныне любую попытку использования метода пироповой съемки нужно было рассматривать исключительно как следование дезинформационной провокации «алмазного картеля» и любыми способами пресекать. Эта информация в разной степени детализации и искажения была доведена до многих представителей «гражданского» алмазного руководства. Поэтому будущий лауреат Ленинской премии за открытие якутских алмазов Г.Х. Файнштейн вплоть до 1954 года неоднократно заявлял, что кимберлиты – это выдумка космополитов[13]. Видимо в сознании этого выдающегося первооткрывателя причудливо смешались «дело врачей-вредителей», «дело геологов», «дело антифашистского еврейского комитета», «дело генетиков» и прочие чудеса той славной эпохи. В итоге в советской алмазной геологии сложилась поразительная ситуация: метод, которым можно было открыть коренные месторождения алмазов, был известен практически всем и это был ключ к якутским кимберлитам. Казалось бы – протяни руку и возьми. Да только руки тряслись.
Через две недели после смерти Сталина, 18 марта 1953 года, постановлением Совмина №832-370сс СГУ МВД было ликвидировано. С уничтожением этой структуры указания по поводу дезинформации от «британского алмазного картеля» по факту действовать перестали. Рожков снял генеральские погоны и ушел в науку, карьера его на этом поприще была вполне успешна – он стал членкором АН СССР, директором ЦНИИГРИ, автором многочисленных научных трудов. Харитонов продолжил службу в органах и также преуспел – стал начальником 4-го Управления и членом Коллегии КГБ СССР. А Кухаренко достал из шкафа дореволюционные или подаренные «южноафриканским геологом» пиропы (а может быть и те и другие вместе) и наставил на путь истинный талантливую ученицу Ларису Попугаеву. Так метод пироповой съемки был заново создан в СССР спустя полвека после первого успешного применения в Южной Африке и закономерно привел к открытию кимберлитовой трубки «Зарница».
Сергей Горяинов для Rough&Polished
P.S. В наше турбулентное время проблема доступа к архивным материалам, увы, обостряется. Более того, появилась странная практика возвращения грифов на уже рассекреченные документы, что в корне меняет правила игры. Поэтому прошу читателей рассматривать данный текст исключительно в качестве научно-фантастического рассказа, подобного упомянутой «Алмазной трубе» Ивана Ефремова.
[1] Алмазная книга России. Том 1. М., Горная книга, 2014, Стр. 71
[2] Записки Российского минералогического общества, №4, 1993, Стр.109
[3] Костицин В.И. Лариса Попугаева – первооткрыватель алмазов в России. Перм. гос. нац. исслед. ун-т. –
Пермь, 2016, Стр.62
[4] Эрлих Э.Н. Найти месторождение // Звезда. 2006. № 12.
[5] Костицин В.И. Лариса Попугаева – первооткрыватель алмазов в России. Перм. гос. нац. исслед. ун-т. –
Пермь, 2016, Стр.62.
[6] Масайтис В.Л. Где там алмазы? Сибирская Диамантина. СПБ. ВСЕГЕИ. 2004. С.98.
[7] РГАЭ. Ф. 8153. О 5. Д. 1166. Л. 161.
[8] ГАРФ. Ф. 5446. О. 48а. Д. 825. Л. 111.
[9] Wagner P. A., 1914, The diamond fields of South Africa.//3rd edition, 1971, Johannesburg,
Transvaal Leader.
[10] Брешенков Б.К. К вопросу о генезисе уральских алмазов // ДАН СССР, 1945. Т. 50. С. 421—423.
[11] Масайтис В.Л. Где там алмазы? Сибирская Диамантина. СПБ. ВСЕГЕИ. 2004. С. 179.
[12] Эрлих Э.Н. Месторождения и история. «Написано пером». 2016. С. 340.
[13] Там же. С. 249.
