В начале 2000-х годов эксперты нумизматического рынка стали отмечать появление фальшивых монет, сделанных с невиданным до того качеством. В отличие от литых или изготовленных методом гальванопластики подделок они были отчеканены штемпелями, весьма близкими к настоящим: состав металла, размеры, вес, обработка гурта – все практически соответствовало подлинникам. Первые партии подобных «раритетов» еще отличались мелкими погрешностями, позволяющими квалифицированному эксперту достаточно уверенно относить их к малопочтенной категории «сувениров». Но с каждым годом, очевидно не без консультаций с некоторыми знатоками, производитель совершенствовал свою продукцию, добиваясь полной идентичности с историческими оригиналами. И в конце концов ему это удалось. По разным оценкам, сегодня среди нумизматического материала, обращающегося на рынке, высококлассные подделки составляют от 20% до 50%. Источник, откуда струится поток этих «ценностей», хорошо известен – это Китай.
Рынок нумизматики (как и рынок антиквариата в целом) во все времена был густо окрашен в серые и черные тона. Действительно, соблазн велик – разница в цене между двумя одинаковыми по весу кусочками золота, на одном из которых выбит какой-нибудь исторический профиль, может достигать существенных величин, и появление здесь не слишком щепетильных и весьма мощных игроков имеет исторические прецеденты. Хорошо известна, например, афера советского правительства, отчеканившего в конце 20-х годов прошлого века около 2 милионов золотых десятирублевых монет с профилем императора Николая II для «нужд внешней торговли». И ни один эксперт не в состоянии отличить подлинный царский червонец производства 1911 года от советского «новодела» образца 1927 года.
Разумеется, сегодня в мире существует много организаций, оказывающих услуги по диагностике и сертификации антикварного (в том числе и нумизматического) материала. Но практика показывает, что надежных гарантий подлинности эти сертификаты не дают. Фальшивки проскакивают даже на самых престижных аукционах и при элитарных сделках, обслуживаемых самыми компетентными экспертами – достаточно вспомнить покупку Виктором Вексельбергом коллекции изделий фирмы Фаберже у семьи Форбс, в которой обнаружилось несколько подделок. Многочисленные же интернет-аукционы – это прямой и явный канал распространения роскошных «раритетов» made in China.
Парадокс заключается в том, что, несмотря на быстрорастущий поток китайской продукции, нумизматический рынок не рухнул. Более того, начало производства в Китае трудно диагностируемых подделок совпало по времени с пиком нового всемирного увлечения – «кладоискательством». Компании, производящие грунтовые металлодетекторы (элементная база которых, разумеется, в основном сделана в КНР), процветают, а из земли добыто и выброшено на рынок большое число подлинных исторических монет. Оба фактора, обязанные своим появлением новым технологиям, значительно – возможно, вдвое - увеличили предложения товара, но отнюдь не обвалили цены, поскольку рынок предварительно грамотно «раздули» с помощью огромного количества медийных ресурсов, посвященных «кладоискательству и коллекционированию», а потом планомерно стали насыщать не диагностируемыми экспертизой «средней руки», но столь желанными для неофитов «раритетами». И если раньше сливки с финансовых потоков нумизматического рынка снимали аукционисты и дилеры, то теперь эту почетную роль в конечном счете выполняют производители металлодетекторов и великолепно исполненных фальшивок.
Столь пространные рассуждения о нумизматическом рынке потребовались нам для построения аналогии, объясняющей интерес китайских коллег, отчетливо демонстрируемый в течение последних трех лет на международных саммитах по проблемам алмазной синтетики, к организации производства в КНР монокристаллов алмаза ювелирного качества.
В настоящее время Китай является мировым лидером по производству синтетических алмазных порошков – около 2 миллиардов каратов в год, получаемых по методу HPHT. Как известно, технология HPHT позволяет получать монокристаллы ювелирного качества, в том числе и бесцветные. Еще более перспективна в этом плане технология CVD, однако о ее применении в КНР, как и вообще о производстве в этой стране алмазной синтетики для ювелирных целей, информации нет. Но отсутствие информации в данном случае вряд ли может давать повод для благодушия, скорее наоборот.
Может ли в КНР сегодня быть создано массовое производство (скажем, по технологии CVD) синтетических бесцветных монокристаллов алмаза, пригодных для огранки в бриллианты весом 0,1 – 0,4 карата? Без сомнения, может. Будет ли такое производство рентабельным? А это зависит от организации канала сбыта. Если будет предпринята очередная натужная попытка создать какой-нибудь «синтетический» бренд, то провал, разумеется, гарантирован. А вот если партии бесцветной и хорошо ограненной мелкоразмерной синтетики будут смешиваться с партиями бриллиантов, полученных из природных алмазов, а затем вставляться в ювелирные изделия, и все это будет происходить в рамках вертикально интегрированной национальной алмазно-бриллиантовой промышленности КНР – то здесь можно рассчитывать на успех.
Невероятно? А обеспечить поток практически не диагностируемых фальшивок в объеме нескольких десятков процентов нумизматического рынка? Всем известно, что «раритеты» делают в Китае, но никто не может сказать, кто именно и где их делает. Нет информации. Неужели некая мафия в гараже на окраине Пекина? Или кто-то посерьезней, особенно учитывая качество, не уступающее продукции лучших монетных дворов мира? В СССР смогли же «реинкарнировать» Николая II в виде золотого червонца в 1927 году. Кстати, в весьма серьезной монографии «Монеты и банкноты России» (М., 2009 г.) утверждается, что штемпели николаевских червонцев, которыми большевики так ловко орудовали в конце 20-х годов, «дошли до нашего времени и ими до сих пор чеканят монеты, только вот кто именно – остается загадкой».
Если бы на китайских нумизматических «раритетах» стояла честная отметка «copy», такие монеты стоили бы дешевле серебра и золота, из которого они сделаны. Обладатель «copy» - это не коллекционер, а недоразумение. А в качестве «подлинного» нумизматического материала такая продукция в среднем стоит на 200% дороже металла. Выгодный бизнес. Конечно, коллекционная монета стоимостью $30 000 пройдет серьезную экспертизу, практически гарантирующую ее подлинность, но такие и не подделывают. А вот прекрасный экземпляр для начинающего коллекционера: не слишком редкая монета XIX века за аппетитную цену в $300, чеканка безупречна, металл, размер, вес – все без изъяна. Обычный эксперт с лупой не увидит никакого компромата. Конечно, можно сделать анализ металла, сравнить букет примесей с составом металла музейного экземпляра, чья подлинность гарантирована. Обойдется где-то в $3000.
Никому не нужен прекрасный бесцветный синтетический бриллиант в 10 каратов. Себестоимость гигантская, возможность сбыть в качестве натурального – призрачная. Уж такой экземпляр будет обследован всеми возможными методами, и в результате комплексной экспертизы сомневаться не приходится. Но вот браслетик с 10 вставками по 0,1 карата – из них (возможно) 3-4 штучки бесцветная синтетика. Стандартный тест на теплопроводность, электропроводность, светопреломление показывает, что все вставки – настоящие бриллианты. Нужно ли продолжать?
Что произойдет с алмазным и бриллиантовым рынком в случае реализации Китаем рассмотренного сценария? Скорее всего, цены не упадут; более того, рынок будет продолжать расширяться за счет роста рядов потребителей изделий с бриллиантами в самом Китае и Индии. Усилится уже и так наметившаяся дифференциация на «действительно настоящие бриллианты» - крупные и хороших характеристик, цена которых будет оправдывать комплексную экспертизу любой сложности - и «как бы тоже бриллианты», для которых достаточно простых тестов. Но главное изменение будет состоять в том, что значительную часть финансовых потоков будет контролировать новый игрок – масштабный и не слишком афишируемый производитель бесцветной мелкоразмерной синтетики.
Такое развитие событий в первую очередь неблагоприятно для добывающих компаний, в срезе добычи которых аналогичная продукция составляет значительную часть. Возможно, поэтому слухи о релистинге De Beers и желании семьи Оппенгеймер покинуть алмазный бизнес совпадают по времени со вспышкой интереса в Китае к организации производства синтетических монокристаллов алмаза.
Рынок алмазов похож на нумизматический рынок в том, что подлинным товаром здесь является не столько физический объект торга, сколько информация о нем. Без должным образом структурированного информационного массива потребительная стоимость соответствующего кусочка отчеканенного металла или кристаллического углерода равна нулю – ее просто не существует. Главное – обеспечить функционирование механизма купли-продажи этой информации, а происхождение соответствующих объектов по большому счету значения не имеет. Поэтому рынки такого рода демонстрируют удивительную «резиновость» в условиях, когда любой реальный товарный рынок с треском бы лопнул от перенасыщения и избытка контрафакта.
Словосочетание «в ущерб обращению» используется нумизматами для обозначения фальшивой монеты, изготовленной в то время, когда ее прототип являлся полноценным платежным средством. Перспектива не афишируемого «комбинирования» синтетики и природных бриллиантов базируется на вполне рыночной аксиоме, что любой ущерб – это всегда чья-то прибыль.
Rough&Polished
