На фоне потока оптимистичных прогнозов, сулящих безоблачное «алмазное десятилетие», один из крупнейших диамантеров избавляется от своего основного добывающего актива – Лев Леваев продает долю (18%) в ГРО «Катока» китайской нефтяной компании China Sonangol. По некоторым данным, сумма сделки оценивается в $400-450 млн.
Для китайских неофитов алмазного рынка эта сделка, без сомнения, блестящий успех. Впервые в истории алмазного рынка китайская компания получает доступ к коренному алмазному месторождению мирового класса, на которое приходится около 70% всей добычи алмазов в Анголе. И вряд ли китайцы намерены ограничиться портфельной инвестицией. В свое время приобретение пакета в ГРО «Катока» позволило Леваеву создать компанию «Аскорп» (Angola Selling Corporation), монополизировавшую весь легальный экспорт ангольских алмазов (около 5 млн каратов в год) и контролировать таким образом финансовый поток размером около $700 млн. И хотя впоследствии Леваев лишился монопольного права на контроль ангольского алмазного экспорта, такой прецедент не может не вдохновлять новых совладельцев «Катоки».
Объем китайских инвестиций в инфраструктуру Анголы, по некоторым оценкам, превышает $5 млрд, причем ведущая роль в реализации ангольских инфраструктурных проектов принадлежит китайским добывающим госкомпаниям. Та же China Sonangol строит железные дороги и шоссе, водоочистные станции и крупнейший в Африке международный аэропорт в Луанде. КНР регулярно предоставляет Анголе миллиардные кредиты по льготным ставкам и практически полностью контролирует ангольский рынок оружия. Ангола наряду с Саудовской Аравией и Ираном входит в тройку крупнейших экспортеров нефти в Китай, причем китайские нефтяные компании работают в Анголе на принципе раздела продукции.
Лоббистские возможности китайских компаний в такой благоприятной среде чрезвычайно высоки и возможность создания аналога «Аскорпа» под китайским контролем вырисовывается вполне отчетливо. Кроме того, следует учесть, что в Зимбабве, так беспокоящей Кимберлийский процесс, проводится национализация горнодобывающего бизнеса – к лету текущего года контрольные пакеты всех горных предприятий с зарубежным участием должны перейти в руки местных граждан. Всех, кроме китайских. По сути, мощными инвестициями в инфраструктуру (и неформальными – в окружение Роберта Мугабе) китайцы устранили всех конкурентов в горнодобывающем секторе Зимбабве. И переход месторождения Маранге под китайский контроль также вполне реален.
Интерес китайцев к «Катоке» вполне объясним; труднее понять, почему Леваев вышел из этого проекта. «Катока» привлекательный актив - даже в кризисном 2009 году чистая прибыль составила $70 млн, а в 2010 году превысила $111 млн. Обладание долей в «Катоке» позволяло Леваеву с полным основанием говорить о создании вертикально-интегрированной структуры: от горной добычи до ритейла ювелирных изделий под собственным брендом. Такая стратегия в известной степени копировала стратегию «Де Бирс» и казалась едва ли не самым перспективным вариантом развития в условиях быстро меняющегося рынка.
Может быть, уступить долю в «Катоке» китайцам Леваева заставила необходимость поддержать холдинг «Африка-Израиль», сильно «просевший» в кризисные годы? Но по результатам 2010 года концерн «Африка-Израиль» показал чистую прибыль свыше $0,5 млрд, и было объявлено об успешной реструктуризации долгов. Конечно, в разветвленном и многопрофильном бизнесе «Африка-Израиль» ликвидность никогда не бывает лишней, но все же «Катока» была жемчужиной собственного «алмазного трубопровода» Леваева. Девелоперских проектов у него много, а доля в уникальном месторождении придавала логическую завершенность его алмазной «империи».
Возможно, Леваев, в чьей политической интуиции трудно сомневаться, уходит из Анголы из-за опасений грядущих гражданских конфликтов в этой стране? Если устоявшиеся режимы Северной Африки один за другим вспыхивают как порох, что можно ожидать от страны, где властная элита и силовые структуры состоят из людей, еще несколько лет назад глядевших друг на друга сквозь прицел автомата? Но, кроме «Катоки», у Леваева в Анголе есть и другие проекты, и не слышно, чтобы он собирался их закрывать.
Может быть, оптимистичные прогнозы по рынку алмазного сырья не кажутся Леваеву столь уж достоверными? Есть ли для этого основания? Пожалуй, что есть. Катастрофа в Японии может поменять тренд на алмазном рынке. Дело даже не в том, что японский рынок бриллиантов очевидно близок к кончине – Индия и Китай, скорее всего, будут способны компенсировать это падение. Но тридцать с лишним лет бриллиантового бума сформировали огромный сток, находящийся в распоряжении населения несчастных островов. По самой консервативной оценке это никак не меньше 100 млн каратов при средней цене $500/карат. И массовый сброс даже четверти этого количества сделает ситуацию на рынке непредсказуемой.
Дискуссию на тему «хуже или лучше Чернобыля Фукусима» оставим специалистам. Отметим только, что плотность населения на Украине – 70 человек на квадратный километр, а в зоне Большого Токио, где проживает каждый третий японец – 6 000. В сентябре 2006 года Комиссия по ядерной безопасности Японии внесла изменения в нормы сейсмической безопасности ядерных реакторов: АЭС, расположенные неподалеку от активных разломов, должны проектироваться с учетом землетрясения в 6,8-6,9 баллов по шкале Рихтера (старые нормы предусматривали землетрясение в 6 баллов). А до 2006 года в Японии было запущено в эксплуатацию 52 (пятьдесят два) реактора, рассчитанных на землетрясение в 6 баллов. Катастрофу на АЭС «Фукусима-1» вызвало землетрясение 9 баллов, а потом была еще пара толчков в 7 баллов. Так есть ли вероятность того, что Японию или хотя бы Большой Токио придется расселить, и японские бриллианты, эти лучшие друзья не только девушек, но и беженцев, хлынут на рынок? Разумеется, эта вероятность ничтожна – она обратно пропорциональна степени надежности полсотни реакторов, рассчитанных на 6-балльный толчок.
Сергей Горяинов, Rough&Polished
